- Нормальный результат, годная берлога. – Признал мишка ремонтные способности Глеба. – Ну, по осени сообразим что-нибудь, а сейчас обойдемся тем, что есть.

Егор проводил взглядом уходящего и удовлетворенно кивнул. Он любил, когда сложные и запутанные ситуации разрешались просто и без лишних драм: разобрались, договорились, разошлись.
Человек бы вспомнил задумчивую фразу соседки по старому адресу «вот потому-то, Потапав, от тебя жена и ушла, что не умеешь ты, дубина прямолинейная, в интригу и проявление сильных чувств». Медведю же до этих тонких материй было вообще как до дикобраза в Африке – сожрать можно, но далеко тащиться и хлопотно ловить, так что пусть эта колючая экзотика отдельно бегает.

- А что, отлично. В компании веселее по буеракам шастать. – Неожиданно для себя берендей обрадовался. Вроде, не так он скучал по людскому общению, чтоб радоваться малознакомому народу в своем обществе, но видимо, и одичал еще не настолько, чтоб самоизолироваться. – Присоединяйся, конечно, - согласился он с просьбой Вари.
- Ну, деревня, хоть и брошенная, но все ж не совсем хутор в чаще – дорога есть… Но пешком тут пять минут напрямик, а на машине все двадцать – пока к машине вернешься, пока буераки объедешь. К ней заезд не с трассы. – Мишка потоптался на месте и, глянув в глаза Глебу, максимально адресно сообщил:
- Если устал, или похудело резко – кивни, я перекинусь и подлатаю. В шкуре я чужое состояние неважно ловлю… Ну или подвезу так, хребет прочный, корма широкая. Не катался, небось, на медведЯх?

- Да ты чего? - вскинулся Глеб.
- С какого перепугу мне уставать?
Никому на свете, даже под угрозой расстрела, Ростовцев ни за что не признался бы, что на самом деле устал он уже давно. Что чувствовал себя  довольно-таки паршиво. Ухоженным. В смысле, уходившимся по самое не балуйся. Видимо, обостренным звериным слухом Егор уловил, что дышал подпол тяжелее обычного, заметил, как посерело лицо, обесцветились губы. И это еще  хорошо, что глаза скрывали темные очки. Будучи человеком, Потапов вряд ли заговорил бы об этом вслух. Да еще при Березкиной. Но вот в медвежьей шкуре берендей оказал приятелю медвежью же услугу.
- Спросил только потому, что прикидывал, как с машиной лучше поступить. Вот оставим ее здесь надолго, а какой-нибудь настоящий медведь придет да помнет. Она ведь чужая. Нехорошо и неловко будет. А на медведе не катался, конечно.
Прокатиться все-таки очень хотелось. Исключительно из любопытства. Из спортивного интереса. Но вместо того, чтобы признаться в этом, подпол  брякнул:
- Но мучить тебя этим не стану. Тем более, что идти всего ничего. Так что  давай командуй, куда топать.
Расколдованный лягух уже скрылся из поля зрения. Гэсэр искоса взглянул на Варю: та в обличье рыси весело трусила по траве.
Хорошо, что ничего у них с этим ментом не срослось. Ничего путного из такого союза не получилось. Так или иначе, а  наведенные магией чувства все равно вскоре бы улетучились. И осталась бы девка у разбитого корыта. Так что лучше пусть медведя охмуряет. Естественным путем. Без колдовства и волшебной прочей  фигни.

Рысь резвилась, заставляя медведя невольно тянуться следом – ну, как не разделить чужое веселье? Егор дал себе обещание вволю поваляться потом в траве и почесать когти о корягу.
Глеб весил килограмм на десять меньше, чем следовало, и видимо поэтому зад имел костлявый. Впрочем, медвежьей туше было все равно, кого везти. Да и равновесие всадник держал отлично, то ли имел навык верховой езды, то ли просто хорошо владел собственной тушкой. А еще он почему-то нервничал. Боялся свалиться? В какой-то момент мишка немного поддал кормой вверх, сдвигая седока на более комфортный для них обоих участок хребта и сигналя: «Не дрейфь, хорошо идем. За шкуру-то возьмись руками. Ее не каждая собака прокусит, не то что ты не прощипнешь.»
Так и добрались. Поскольку деревня значилась брошенной, и пахла именно как брошенная, сменять ипостась Егор не стал, даже когда Глеб спешился. Ему и так было хорошо.
Тем более хорошо, когда уши почесали. Он смешно хрюкнул от неожиданности и подтолкнул руку Глеба – ну-ка, чего замер? еще порцию!
- Не угадал, не псиной. Другой отряд, другая еда, другой запах. Хотя для меня вообще все по-разному пахнет.
Здесь было пусто, тихо, и лесник мог успокоиться – несанкционированных жителей на его территории нет, и никто не использует это место как базу для браконьерства или вырубки. Для проформы он прошелся вдоль того, что было лет десять назад улицей, приглядывая заодно за любопытной рысью – местные корявые заборы были небезопасны для лазания.
- А за впечатлениями - это ко мне, вот уж точно. То Лихо в овраге закопать, то на медведях покататься, то еще что-нибудь придумается. Скучно не будет, зуб даю.
Егор еще чуть пригляделся к своему бывшему пассажиру, убеждаясь, что тот хоть немного, а порозовел. Ладно, пока лечить не будем...

Заброшенная деревня, как  почти сразу же выяснилось, таковой только казалось. На самом деле в ней жили, люди... или не люди - это было уже не так уж важно. И в каком количестве - тоже.

Человек, медведь и рысь шли по улице, заросшей лебедой и лопухами Глебу по пояс. По обеим ее сторонам зияли пустыми оконными проемами заброшенные дома, вызывавшие у Гэсэра невольные воспоминания о таких же нежилых строениях в совсем иных местах. Тамошние жители оставили их не потому, что нашли возможность перебраться в городские квартиры или же в добротные жилища  больших современных поселков. Их выкурила оттуда война, которая теперь мерещилась подполу и здесь, в этих мирных и тихих краях. Он автоматически подобрался, взгляд и походка стали совсем другими. Да и мысли тоже потекли совсем в ином русле, а все пять чувств враз обострились до предела. Все это произошло само собой, непроизвольно, на уровне каких-то бессознательных рефлексов.
Сначала Гэсэр уловил запах табачного дыма. Но не сигаретного, а какого-то самокруточного.
Самосад какой-то, что ли, кто-то курит?
И чуть замедлил шаг, вглядываясь вперед, пытаясь рассмотреть за лопухами того, кто дымил таким ядреным куревом. Он даже собрался окликнуть невидимого курильщика, но тот предпочел сам заговорить с пришельцами. И даже  вышел им навстречу. Вот тут -то подпол и опешил. Застыл на месте, когда перед ними будто бы из ниоткуда появился замурзанный пацан лет двенадцати, выпускающий кольца того самого едкого дыма.
Вроде бы пацан на первый взгляд был самый обыкновенный... но нет. Присмотревшись, Ростовцев понял, что необыкновенность в его облике все же имелась.
- Березкина, - едва слышно обратился подпол к рыси, - я совсем заглючил или он правда прозрачный?
Мальчишка ждал ответа, и Гэсэру пришлось отвечать за всю троицу.
- Привет, хозяин.
"Военное" напряжение все еще не отпускало, поэтому приветствие получилось каким-то... неприветливым. Подпол мысленно обругал себя за то, что не перестроился вовремя, из-за чего выглядит сейчас практически таким же мизантропом, как и этот пацан. И продолжил уже иначе, пытаясь даже улыбнуться мелкому. 
- Мы не в гости, по делу мы. А ты чего сразу наезжаешь? Мог ведь политесу ради хоть "здрассьте" для начала сказать. Гостей за что не любишь?

Потапов тоже заметил, как поменялся Глеб, входя в заброшку. Оправданно, конечно же, поменялся, но все равно показалось, что его немного «прибило флешбеком».
«В деревне пусто, причем давно. Безопасно.» - Просигналил медведь.
И… облажался. Внезапный аромат ядреного деревенского самосада был таким сильным, что медведь плюхнулся на зад и расчихался.
Впрочем, не так у ж и сильно облажался – обычно мелкая нечистая сила собственного запаха не имеет и пахнет местом обитания. Но впечатление, несомненно было испорчено.
«Упс. Бывает и на медведЯ капкан…»
А потом мишка легкомысленно фыркнул, дополнительно прочищая нос, и принялся с наслаждением чесать бока об тот единственный кусок изгороди, который не грозил рассыпаться в труху.
Из изгороди в очень подходящих местах торчало некоторое количество удобных сучков, и Егора общество на какое-то время потеряло. Это тебе не сосны с клейкой смолой, и не елки с острыми обломками веток… это вот прямо как будто так специально и собиралось, чтобы он пришел – и почесался… Надо такое у дома собрать, или у заимки… Ммммм…
С одной стороны, конечно, неприлично. С другой… медведь же. В бане не попаришься в такой-то обложке из шерсти…

Не совсем понимая, на что  из этой рухляди можно было бы хоть кому-то позариться, подпол еще раз обвел взглядом  хозяйство прозрачного пацана. Судя по тому, как медведь самозабвенно чесался об остатки забора, только они здесь и представляли собой хоть что-то мало-мальски ценное. Да и то вряд ли Егор за каким-то хреном спионерил бы их и поволок к себе домой. 
- Чего тут у тебя тырить, любезный хозяин? - усмехнулся Гэсэр, с трудом отводя глаза от медвежьей физиономии, на которой читалось явное и почти человеческое блаженство.
И не удержался, процитировал Вицина - Труса из "Операции Ы":
- Все уже украдено до нас.
Он еще хотел добавить, что и ломать-то тут нечего - все и так на ладан дышит, и что ловить пацана никто не собирается, но тот вдруг отколол такое, что Гэсэр невольно расхохотался, глядя, как это чудо природы паясничает на заборе.
- Ну, ты и клоун, - с трудом выговорил он сквозь смех.
- А чаю попьем, наливай. Если кипятка и заварки не жалко.

Насладившись забором, мишка потянулся и с некоторым сожалением уступил место человеку. Раз уж все тут люди, то чего выделываться то? Оставшийся у машины нож был помощью в процессе, а не обязательным условием, так что оборот прошел без спецэффектов.
- Молодец, парень, бдишь. – Одобрил Егор мелкого нечистика. – Все верно, нечего шляться кому попало, так и заборы пропадать начнут…
Он припомнил бабкину науку, и предложил:
- Я вот не знал, что ты здесь есть как хозяин места, и пришел без гостинца. Но если нужно что-то сделать, для чего человеческие руки потребны – скажи, мы сделаем.
Переселить бы пацана отсюда, подумалось ему. Но Потапов был в этих краях человек новый, да и медведь тоже, и еще не знал, как принято поступать в этом городе, где на хозяйстве были аж ведьмаки. Мало ли, не понравится? Но он взял себе за заметку спросить потом про пацана и обычаи у того, кто в этом понимает.

"Колдуны да лесники"...
К кому из них причислить себя, Ростовцев не знал. Поэтому только криво ухмыльнулся, услышав приглашение к столу. И с интересом всмотрелся в появившийся из ниоткуда накрытый стол среди бурьянов. Вид у него  был, можно сказать, совсем фиговый. Скатерть-самодранка, явно помнившая еще тризну по павшим в Куликовской битве, щербатые чашки с въевшимся в их стенки вековым чайным налетом, тарелка, каким-то чудом  или колдовством  домовенка не развалившаяся на куски...
Все это выглядело убого и почему-то вызвало у подпола неожиданную острую жалость к этому ершистому пацану.
А чай, налитый в чашки лично самим товарищем чайником, без участия домовенка в процессе, оказался на удивление вполне приятным на вкус.
Глеб молча пил, поглядывая то на спутников, то на мальчишку, сидевшего на столе с таким видом, будто восседал он как минимум на Железном троне Семи Королевств. И странные мысли роились в дурацкой подполовой башке. Или наоборот? Может, это голова была странной, а мысли дурацкими? Ведь нельзя же назвать умным размышления на тему "не дело пацану одному в лесу жить, на отшибе, тем более в таком убожестве".
"Зима близко", - пришел ему на ум девиз дома Старков.
Вот  какого хрена пацану здесь зимовать в одиночестве - мерзнуть, голодать? Ради какой высокой цели? Хотя про цель, наверное, надо у Варвары или у Егора спросить. Они-то уж точно знают, с какого перепугу этот мелкий тут сидит - в ветхом, полуразвалившемся доме, оставшемся без хозяина-человека.