В этом году Мэтт сорвался в Смородин на рубеже весны-лета, благополучно спихнув закрытие сезона. Окопаться в городке он планировал на сей раз на всё лето - дел накопилась масса. Наконец рассосалась вся бумажная волокита с продажей агафьиного дома и новым земельным участком, на котором Мартовский планировал возвести своё новое обиталище. Домовой Никанор Кузьмич ещё зимой вздыхал - жаль ему было агафьиной избы. Всё ворчал: мол, продал какому-то городскому, снесёт же теперь дом под корень и выстроит себе сопливую современную дачу, на которую дунь - развалится... Никакой памяти не останется, сравняют с землёй... Но Матвей лишь ободряюще улыбнулся:
- Ну и пускай построит, что тебе, жалко для человека, что ли? А память эта твоя уже и так на ладан дышит. Всему свой век. Не скрипи, Кузьмич, я тебе взамен дворец отгрохаю!
К постройке обещанного "дворца" уже приступили, но почти всю первую половину года приходилось мотаться туда-сюда в бешеном темпе, что здорово отвлекало от работы и вообще раздражало. Так что хотя бы на лето получится в конце концов погрузиться во что-то одно. Ну и внутренний кошак, конечно, соскучился по смородинскому приволью и охоте на лесных мышей и прочую мелкую живность.
Для пребывания в Смородине Матвей снял на лето симпатичный коттеджик в Сосновом бору под ворчание всё того же Кузьмича, которому надоело шастать по времянкам и хотелось уже осесть на постоянном жилище. Города Матвею и в Питере хватало, здесь брало верх то кошачье, которое любило не валяться кверху пузом в комфортных условиях, а проводить время на природе. К тому же, было близко до Старого Заречья, где у кота ещё со времён босолапого детства хватало знакомых. Позже и в Новом появились, но, как уже было сказано, весь гламур и пафос Мэтт оставлял в Северной Пальмире. Не полностью оставлял, конечно - привычки-то не пропьёшь. Но всё же именно здесь жили по-настоящему дорогие ему люди, которых он не забывал, ибо несмотря на весь свой наносной лоск, Матвей был человеком (и котом) душевным и ни разу не зазвездившимся.
Одними из таких были Берёзкины. Мария Егоровна Агафью хорошо знала - обе были ведьмами со стажем, ну а коту (впрочем, тогда ещё котёнку) найти общий язык с ведьмой-рысью никакого труда не составляло. Вечно таскал исподтишка пирожки под добродушное ворчание Марии Егоровны, величавшей юного прохвоста шелапутом и прочими приятными прозвищами. А уж с появлением Вари и вовсе началось то, что называется "пусти козла в огород". Точнее, подпусти кота к сметане. Для маленьких детей нет друга лучше кота-баюна - и согреет, и присмотрит, и сказку промурчит, и в догонялки по двору поскачет. А, утомившись, оба будут валяться на крыльце  - точнее, валяться будет только Матвей, растянувшись во всю длину и водя хвостом, за которым прыгает неутомимая рыська. Кот только пошикивает иногда на мелочь, если та слишком цепанёт зубами или когтями и полностью игнорирует замечания Агафьи, что лбу скоро жениться пора, а он дурит и носится, как молодой лось.
С отъездом в Петербург свидания с Варей стали реже. Много было пролито слёз, ибо рыська ни в какую не хотела расставаться с лучшим другом детства. Матвею и самому было грустно - к детям он с юности прикипал сердцем, но дал клятвенное обещание, что непременно будет приезжать насколько сможет. И потому ни одно посещение Смородина не обходилось без визитов к Берёзкиным. Каждые каникулы во время учёбы в академии, вот уже позже стало сложнее - концерты, музыкальный театр, гастроли и всё тому подобное отнимали кучу времени. И потому ничего удивительного, что время это в кручении как белка в колесе, пролетело, и, когда баюн наконец вырвался в Смородин, встречала его уже основательно подросшая Варя. Она, можно сказать, являла собой живое воплощение иллюстрации, как быстро растут чужие дети.
- Так, я не понял, - смеялся кот, удивлённо разглядывая статную 16-летнюю русскую красавицу, в которую неизвестно когда успела превратиться маленькая рысь, - где мой котёнок? Вот эта пигалица непоседливая с косичками, что за моим хвостом по жизни охотилась, мимо пройти было нельзя, спокойно хвост пронести, чтоб на него не покусились, - вот она где, я вас спрашиваю? Куда дели? Я вас не знаю, барышня. Куда мелкую дели, на какие органы распродали каким проклятым буржуинам, ироды?
Прикалывался, конечно. Однако своё дело кошачьи глаза делали исправно, шаря взглядом по ладной фигурке. Впрочем, ещё года два назад уже порядочно искушённому в этих делах матвееву взгляду было ясно, что вырастет Варвара настоящей красавицей. Но поскольку мозги Мартовского действовали всё же вперёд гормонов и котячьих инстинктов, то, естественно, никаких заигрываний с его стороны и быть не могло. Вот станет постарше - тогда уже другое дело...
Что поделать, такая вот котячья сущность.  Мелкая Варька была для Мэтта младшей подружкой, чем-то вроде сестрёнки. Однако, по мере взросления отношение менялось - внутренний кошак не мог не чуять родственную душу и не воспринять её как потенциальный объект для ухаживаний. Тем более, девушка и впрямь вошла в сок. Ну да к чести баюна заметим, что Берёзкина отнюдь не стала для него исключительно новым объектом для охоты, к которым обычно пропадает интерес после достижения цели. Он вообще если и относился так к женщинам, то лишь в пору безголовой юности, когда силы выше крыши, а мозгов нет. Что касается Вари, то тёплое отношение к ней, присутствовавшее в душе Матвея всегда, никуда не делось, просто приобрело более романтический окрас. Который тот нисколько нисколько не скрывал (учитывая, что Варварина рысь, взрослеющая вместе девушкой, была вовсе не против). Теперь визиты баюна в дом Берёзкиных сопровождались всевозможными мелкими знаками внимания и подарочками - по возможности поскромнее. Кто бы знал, чего Мартовскому стоило обуздать свою вечную любовь шикануть и поэффектничать. Варя бы, конечно, понимала, что это он от души, но всё же слишком дорогие ухаживания не приняла бы, чувствуя себя не в своей тарелке. А Матвей, хоть и котяра-баюн, а к женщинам относился внимательно. Спасибо бабкиной школе - Агафья вовремя мозги на место поставила. Понимала, что кошака не перевоспитать - природа такова. Так пусть хоть старается, чтоб девушки от него не плакали. В общем, угадывал - и чтоб не смутить и чтоб польстить просыпающемуся в Варе женскому. Со стороны же Марии Егоровны, начинавшей чуять, куда ветер дует, периодически отпускались в адрес Матвея неодобрительные взгляды, но какого котяру это напугает?
Вот и сегодня хвостатый искатель приключений активно маячил под окнами юной прелестницы. Зрелище в оттенках отступающей ночи, что и говорить, вырисовывалось живописное - балансирующий на заборе громадный чёрный кот, сосредоточенно пушащий хвост для равновесия и держащий в зубах букет шоколадных роз. Живых срезанных цветов Варя не признавала - лопухнулся как-то, приперевшись с ворохом благоухающих белых лилий (розы - это ж банально), так что удовольствия засыпать свою даму цветами кот, увы, был лишён. Но он не был бы собой, если бы не нашёл выход.
- И, узнав о том открыто, дон сосед, от страсти ярой вмиг лишившись аппетита, под окно пришёл с гитарой... - промурчал Мартовский уже в человеческом облике, но совершенно по-кошачьи скребясь в нужное окно (ещё бы он не знал, где оно располагалось!) - Гитары нет, пожалеем соседей. Будем человеколюбивы. Однако где же наша донна?

Отредактировано Матвей Мартовский (18-09-2017 01:50:29)

Да уж, кто бы сейчас видел Мэтта - звезда эстрады примостилась в позе соловья на ветке дерева, тянущейся аккурат к окошку в мансарде. В футболке, джинсах и модных туфелях. Ещё и с шоколадным букетом. Папарацци бы такому кадру обзавидовались, бешеные деньги могли за него получить. Но Смородин на то и Смородин, что тут можно не опасаться чужих глаз.
Награда за кошаково каскадёрство не замедлила себя ждать - в окошке показалась хорошенькая до невозможности Варвара. Вот уж кто мог не бояться за свою внешность при любом раскладе, даже со сна. А уж учитывая соответствующий сей интимной обстановке наряд, зрелище и вовсе выходило в высшей степени привлекательное. Однако Матвея больше порадовал даже не вид на девичью фигуру, полускрытую ночнушкой, а выражение рыськиного лица.
- На пути к прекрасной даме лёгких путей не ищем, - улыбнулся он. - Надо же впечатление производить. Ну и вообще, насчёт хряпнуться - это вы обижаете-с, сударыня. Я ж кот всё-таки, на не слонопотам.
Бесшумно проскользнул в окно, успев при этом вручить очаровательной хозяйке принесённый букет, неуловимо чмокнуть сначала в щёчку (ну точнее - даже практически в уголок губ), затем в обнажённое плечо - ах, этот неповторимый аромат юной кожи утренней, едва проснувшейся девушки... Увернулся от нарочито возмущённого подзатыльника.
- Увы, весь день пришлось убить на кучу дел. Но я просто так не сдаюсь. Чтобы мне и не выкроить время для моей Рысёны? Чёрта с два, это уже принцип: не увижу Варвару-красу - значит, день прошёл зря. И так первой мыслью, когда тебя встретил было - боги, сколько я спал? Надо навёрстывать. Прошу глубокого пардону, если разбудил. Надеялся, что кошачьи - животные ночные, а потому большого неудобства не причиню.
Ну да по глазам Берёзкиной и так было понятно - чего на Мотьку-то обижаться. Сейчас только она его так звала, среди остальных как-то не прижилось. Агафья всё Матюшкой величал, Кузьмич тоже. А Мэтт - это уже в студенчества приклеилось. Была на курсе одна студентка по обмену, из Англии. Вот от неё и пошло. Все подхватили, похихикивая, что да, Мотька - как-то несолидно, на еврейского мальчика похоже. Но Варьке-Рысёнке позволялось всё. На то она и любимая балованая ягодка-малинка.

- Может, - легкомысленно пожал плечами Матвей. - Но кто не рискует, как говорится...
Его взор, пока ещё можно было пользоваться случаем, ласкал ладную фигурку в ночнушке, пока Рыська не поспешила скрыться с наглых глаз, чтобы привести себя в более привычный вид.
- Подумаешь, какие мы стеснительные... - со смешком пробормотал кошак, провожая девушку смеющимися глазами. - В том-то и дело, что только подтягивается. Понимаешь, я так рассудил, что закаты встречать - это уже слишком избито. Ну и если бы меня с тобой на ночь отпустили - в лесу бы леший повесился. А вот рассветы встречать - тут уже совсем другое дело.
Шоколадный презент уволок подоспевший вовремя домовой - ну а куда в таких случаях без него. Правда, появлению в девичьей спальне невесть откуда взявшегося лица котячьей национальности он явно не обрадовался, о чём и язвительно заявил вслух.
- За предложение признателен, но, благодарствую, обойдусь, - весело фыркнул Мартовский. - Особенно без последнего. Варют, ты слышала, как нашему кошачьему брату тяжело приходится? Все чуть что сразу веником норовят. Грубый ты, Кузьма, и нечуткий.
Он вздохнул с наигранной печалью и совершенно по-кошачьи растянулся на Варькиной постели, нежно цапнув хозяйку за руку и ненавязчиво усадил рядом.
- Так на чём я остановился перед тем, как меня так беспардонно сбили с настроя? Ах, да, на рассветах. Ты когда-нибудь видела, как солнце на озере встаёт? Плавала в водах, подёрнутых предрассветной дымкой и подкрашенных тем нежно-розовым, которым постепенно наливается горизонт? Клянусь хвостом, это стоит того, чтобы пожертвовать несколькими часами сна, тем более, что их не вопрос восполнить. А насчёт школы - ну, я конечно, наглая рожа, но не настолько. Я о тебе забочусь. Да и какая школа, лето на дворе. Впору наслаждаться жизнью, только в путь.
Баюновское мурчание играло в паре с пальцами ловеласа, поглаживающими тонкую девичью кисть.

Мэтт проводил ворчащего домовёнка насмешливым взглядом и по-кошачьи фыркнул:
- Чтоб кот да с домовым общий язык не нашёл? - и успел бросить уже Кузьке. - Да не украду я твою царевну... Ну, а если и украду, то ненадолго. И обратно верну живую и не потресканную.
Тут уж действительно было лучше вовремя смотаться из дому, а то проснувшееся старшее поколение Мартовскому было вот совсем не в кассу. Всю романтику испортит.
- А ты где-нибудь видела не наглого кота? Вот. Я, может, и сам не рад. Но приходится соответствовать. Профдеформация, можно сказать.
Нет, вообще-то кошак особо свои чары не распускал. Так только, для проформы. Но юной непуганой кошачьим обаянием девушке (вкупе с рысьей натурой) и того хватило с избытком. И вот так всегда - пронёсся в голове Мартовского некий отголосок сожаления. По доброй воле без вот этих баюновских штучек, фиг бы кто с ним пошёл. Ну да, как говорится, на войне как а ля герр. Главное - по быстрому сдуть из дому, а на улице от свежего воздуха Варька уже хоть немного в себя придёт. Но деваться с подводной лодки всё равно будет некуда.
- По твоему умиротворённому выражению лица я заключаю, что ты согласна, - улыбнулся Матвей, приобнявший Берёзкину за плечи.
Не теряя времени, он раскрыл окно, мягко подхватил девушку на руки и выпрыгнул на волю, оставив без запечатления ещё один кадр, посенсационней первого. Мартовский, лезущий в спальню к юной деве по дереву - это ладно. Но вот его прыжки из окон аккурат на ветку многострадального дерева и потом всё по тем же ветвям прыг-прыг вниз, до земли - вот тут уже есть на что посмотреть. Причём ещё и с вышеупомянутой юной девой на руках. И всё это, заметьте, без всякой там компьютерной графики. Исключительно кошачья ловкость и чувство равновесия. Ну и желание покрасоваться в очередной раз. Даже шуму лишнего не поднял. А зачем нам в такой ситуации шум? Вовсе даже незачем. Наше дело - похитить красавицу и по-тихому слинять за забор за приятственными головокружительными приключениями.

Отредактировано Матвей Мартовский (31-07-2017 14:12:14)

Мэтт Варькину тираду благополучно пропустил мимо ушей, так как в совершенстве владел искусством "Васька слушает, да ест", виртуозом которого должен быть каждый уважающий себя кошак.
- Да, их на меня нет, - довольно ухмыльнулся он. - Чем я и нагло пользуюсь. Между прочим, понты тут ни при чём. Исключительно трезвый расчёт - через дверь оно, конечно, привычнее, но шуму больше, как и шансов попасться.
Он озорно подмигнул.
- И вообще, что ты про меня так плохо думаешь? Почему я обязательно навернуться должен? Я если и падаю, то всегда на лапы.  Но разве я мог позволить себе упасть, держа на руках такое сокровище? - Мартовский чуть крепче прижал к себе девушку. - Не дождётесь.
Впрочем, он тут же со всей бережностью и нежностью поставил её на землю.
- Желание дамы - закон, - тут же отреагировал кот и бесшумно перемахнул через забор. Правда, перед тем, как захватить плед с качелей, он предусмотрительно ещё раз забрался наверх, к окошку, чтоб закрыть его. Не дело оставлять улики. Ну а после тем же макаром вернулся к даме сердца, подвязанный пледом как шотландец тартаном. Для полного сходства плед был как раз клетчатый.
- Ну что, в шкурки? - шаловливо предложил котяра. - Добежим по природе в естественных ипостасях. А то ты не та девушка, которую следует покорять ленд-крузерами, поэтому я его благоразумно оставил дома.

- Про такое чудо слышал, но оно какое-то... ну слишком не барское. Ну да ради тебя придётся пересесть, хотя коней предпочитаю больше натуральных, чем педальных. Но поскольку пока ни тем ни другим не обзавёлся - шкурка наше всё. У меня кошак от городской жизни на стенку вешается, его хлебом не корми, дай тут пошнырять. Ну и полезнее как бы. Твоя рысь, думаю, тоже взаперти сидеть не так уж любит.
Матвей последовал её примеру, и вскоре рядом с рысью стоял громадный угольный котяра, которому только Бегемота играть без грима.
- Фигушки ему - фыркнул в ответ Баюн, и оба кошачьих понеслись по пустым предрассветным улочкам. Впрочем, даже если кто бы и выбрался в этот ранний час из своего жилища, всё равно бы ходячего (точнее, бегущего) зоопарка бы не увидел - потому как ведьминский отвод глаз на что? Можно было носиться, валяться в шуточной борьбе в кустах, ловить друг дружку, таскать за уши/хвосты и всячески дуреть, совершенно не вспоминая о том, кто ты вообще есть в жизни. Сейчас на первый план вылезли два кошака, которым хотелось всласть порезвиться на природе.
Таким вот весёлым образом парочка пересекла черту города  и добралась до своего заветного места. Что касалось полагающегося магарыча Лешему, то Мэтт предупредил, что тут у него уже всё схвачено.
- Я старику ещё по приезду подогнал бутыль элитного французского коньяка, так что считай, у меня абонемент на месяц вперёд, - хихикнул он. - Даже несмотря на то, что они с Булем всё вылакали на другой же день, алконавты чащобные, и ещё заявили мне, что, мол, кислятина, и что лучше их самогона никто ничего ещё не придумал. Дикари- с.
Мартовский подгадал время как нельзя верно - рассветное солнце, нехотя просыпаясь, только-только выползало из своего ночного укрытия, добавляя воде, небу и стволам растущих вокруг деревьев нежные оттенки розового. Над озёрной гладью лёгким паром клубилась туманная дымка, словно призывая нырнуть в эту райскую колыбель.

Пока Варя наслаждалась природой в шкурке, Матвей, не теряя времени, расстелил плед, уже в человеческом обличье, на котором и разлёгся, мимоходом зажевав попавшуюся под руку травинку. Получать удовольствие от жизни - врождённый кошачий талант, по этой дисциплине все коты успешно имеют пять с твёрдым плюсом. Тем более бонусом тут была резвящаяся в воде рыська. Для обычного зрителя это выглядело просто красиво с точки зрения всяческих природных чудес, ну а Матвею с его природой тем более. Кошаку молодая рысёнка более чем импонировала, так что помимо эстетических чувств тут присутствовало и любование девушкой в кошачьей шкурке. Девушке, нежность к которой выросла вместе с ней. Несмотря на шальную мысль, влезшую в голову Мартовского, что ещё пикантнее плескающаяся в озере Варя выглядела бы не в шкурке, а в человеческом облике. Нет, что касается Берёзкиной, то просто соблазнить и поиграться - тут однозначно был не вариант. К Рысёне кот относился слишком тепло для такого.И то, что эта теплота переросла в нечто большее - это даже на руку. Уж лучше он поможет вступить выросшей девчонке во взрослую жизнь, чтобы свой первый роман она потом вспоминала с улыбкой, как приятную сказку, а не с сожалением о том что по смолоду поторопилась и наделала глупостей.
- Запасливая ты хозяюшка, - усмехнулся баюн, цепанув кое-что из извлечённых из тайника сладостей. Впрочем, Варя его особо не слушала, заворожённо любуясь красками пробуждающегося утра.
- Всё для тебя, - мурлыкнул кошак в девичье ушко и ласково провёл за ним пальцем. Плавно, по кошачьи скользнув к девушке поближе, он обнял Рысёну со спины, прижав к себе и положил голову на её плечо. Кто бы что ни говорил. а он любил её. По-своему, может и легкомысленно, но это не отменяло того, что порвал бы за Варю любого, как Тузик грелку... точнее, как Васька мышь. А сейчас Матвею просто хотелось поделиться с девушкой своей теплотой и лаской, укутать в неё, как в мягкое одеяло... Пальцы пробежались по девичьему стану, легко, ненавязчиво, как по клавишам фортепьяно. Женское тело - тот же музыкальный инструмент, и играть на нём нужно научиться виртуозно, чтобы рождались прекрасные симфонии.

Где-то в глубине души Матвея пробежал отголосок сожаления, вызванный мелькнувшей мыслью - вряд ли с кем-то ещё будет так же хорошо, как с Варькой. Которая знает его, как облупленного, которая не будет противиться его объятиям, а уютно устроится и пригреется в них, потому что доверяет этим рукам и понимает, что они никогда не вздумают её обидеть. Только приласкают со всей теплотой, на которую способен кот - искренней, прошу заметить. Если бы это зависело только от Мартовского - Варюта была бы залюблена, занежена и ни в чём не нуждалась. Мэтт умел превращать жизнь в праздник, а главное - от души. Но ирония судьбы заключалась в том, что ничего из того, что мог дать Рысёне Баюн, девушке было не нужно и даже напротив, только тяготило бы её. А по-другому любящий роскошь кошак не умел. Поэтому, возможно, он сейчас крадёт её первый роман у кого-то другого... Но Варютка взрослеет, и если уж не суждено быть вместе, то пусть уж хотя бы можно будет подарить ей по-настоящему сладкие мгновения юности.
Он ласково перебирал рыжие волосы,которые делали ещё ярче восходящие солнечные лучи, как мягкой кистью кладущие на них мазки огненной краски.
- Ты не представляешь, какая ты красавица, Рысён, - восхищённо шепнул он, любуясь сомлевшей девушкой Пальцы едва касаясь провели по идеально описанной щёчке, к уголку спелых, как малина губ. - От тебя уже сейчас дух захватывает. А какой ты ещё станешь... Вот когда пожалеешь, что не умеешь рисовать.
Последние слова он прошептал практически в эти самые губы - такие же зовущие, как налившаяся ягода. Первый осторожный поцелуй - пробное касание, чтобы не напугать и не оттолкнуть вопиющей наглостью. Всё должно быть деликатно. Только когда эти малиновые губки согласно раскроются навстречу для ответа - вот тогда уже другое дело.

Отредактировано Матвей Мартовский (11-11-2017 13:24:28)

Мэтт улыбнулся сквозь поцелуй, почувствовав Варькины эмоции. Несмотря на общую расслабленность и согретость романтикой момента, она как-то не ожидала, что романтика пойдёт развиваться дальше. Мда, практики у девочки явно не было от слова совсем. Однако её растерянность вызванная скорее не внезапным поворотом, а собственно, ошарашенностью - офигеть, всё по правде! - и отсутствием знаний, чего, собственно, делать, Матвея даже не насмешила, а скорее прибавила нежности, что ли. Что-то там внутри даже дало баюну ментальный подзатыльник для проформы - соблазнитель невинных фигов... Ну да что поделаешь, все с чего-то начинали.
- Всё хорошо, Рысён, - ободряюще шепнул он. - Просто закрой глаза и слушай себя...
Мартовский поудобнее привлёк девушку к себе, его губы мягко и деликатно касались её губ - без всяких там французских поцелуев с языками и прочего, это ещё рановато, всё и сразу-то - и чтобы не напугать, и чтобы женская природа понемногу пробуждалась и подсказывала, чего делать надо. Ну и, чего скрывать, такие лёгкие касания, словно смакования сочной ягоды пьянили голову не только юной девушке в осознании своего первого поцелуя, но и самому коту.
Оставить дорожку из вызывающих мурашки касаний губ на шее, сверху вниз... Снова вернуться к губам, горячим, как шоколад, зовущим и уже не так растерянно и неопытно остановившимся... Неуловимо нырнуть за ушко, где сплетается аромат кожи и волос, где прикосновения чувствительны по максимуму и заставляют мурчать во весь голос, даже если в тебе нет кошачьей натуры.
- Махнём в озеро? - хулигански шепнул котяра в это милое ушко. - Только, чур, без шкурок?