- Ну ты же обещал мне любой подарок, - даже по голосу было слышно, как Даша подняла светлые брови и пожала плечами.
По ним скорее всего перекатилась безразмерная футболка, одна из тех, в которых она спала, а иногда и по полдн разгуливала по дому. Тетя Маша ей внятно объяснила про приличия, моду, домашнюю одежду и все остальное, но в Патрикеевой было еще очень много от лесного жителя, огромного Змея, втиснутого в хрупкое человеческое тело, и она хотела комфорта. Ходьба босиком, просторная одежда, если уж без нее нельзя, распущенные или небрежно переплетенные в косу волосы, отсутствие косметики... "А так плохо?", удивлялась она каждый раз на вопросы, почему не надевает то или другое, почему не красится, как девчонки ее возраста, каждое утро. Наряжаться девушке нравилось. А вот краситься показалось каким-то... ну не то чтобы глупым - лишним. Сложным. Неясным по назначению. Как и использование духов, потому что ее нюх не было способен был перебить никакой парфюм, только делал мешанину запахов тяжелее. Дарья предпочитала пахнуть собой, и чтобы другие поступали так же. Люди же отчего-то предпочитали чистоте химию... Непонятно.
- Обещал, - согласился с того конца провода Герман.
- Тогда пригласи меня в ресторан, - а потом, вспомнив Варькины хитро-наивные фокусы, добавила таким зже невинным тоном, как у восьмилетнего котенка: - И там я тебе скажу, что хочу на восемнадцатилетие.
Возможно, маневр Стеклянников разгадал, но отказываться не стал, посмеялся и пообещал забрать завтра вечером.
- Нет. Я сама приду. На такси приеду. Скажи, куда.

И вот она приехала к ресторану, вечером.
Взрослая, совершеннолетняя, свободная девушка, которая ходит куда хочет и с кем хочет, имеет право заказывать алкоголь, покупать себе сигареты и даже выйти замуж. Туда Дарья не собиралась, как и в табачный киоск, однако думать о себе как о "взрослой" было волнительно и несколько льстило. Хотя люди, конечно, странные. Почему восемнадцать? Почему не годом раньше или годом позже? Это связано со школьным циклом? Но большая часть детей сейчас заканчивает школу в семнадцать, зачем еще год, откуда он взялся? Зачем вообще этот рубеж, если, как ей говорили и как она сама видела, подростки (так называют пере-детей и недо-взрослых) и курят, и пьют слабоалкогольное пойло прямо на улицах, и секс их интересует значительно раньше чем в восемнадцать. Так она, в общем, и не поняла до сих пор, что магического в цифре восемнадцать, но спорить не стала. Тут нужно просто запоминать и принимать, выросшей в лесу Горынычне не скоро удастся по-настоящему понять людей.
Оделась Патрикеева тщательно. Платье с открытыми плечами, насыщенно-зеленое, тонкая цепочка блестела по ключицам и роняла капельку подвески на самый край выреза, по холодной чуть обветренной после дождей земле ступали летние туфельки на каблуках, а поверх платья изящную фигурку обнимало тонкое пальто. Дарья ба замерзла в этом до синих губ, но она была огнедышащей Змеей, да и губы были подчеркнуты телесно-розовой помадой, синеву был бы не разглядеть. Накрасилась, постаралась - и глаза подвела по-кошачьи, темно-серым, как тетя Маша учила, чтобы глаза казались больше синими, чем серыми; и губы вот накрасила. И волосы на затылке собрала в мягкий низкий пучок, из которого вот-вот начнут выбиваться тонкие прядки, а к ночи посыплются шпильки. Косища-то там выросла ниже талии, не удержать.
Как ее отпустили, да в одиночку на такси?..
Ну... Обманывать ведьму - затея, мягко говоря, провальная. Правду говорить тете Маше Дарья не собиралась (пока что), поэтому попросту сбежала. Долго думала, оставлять записку или нет, потом решила, что оставлять, потому как Смородин еще нужен целым и не перевернутым. Написала коротко и правду - "ушла отмечать совершеннолетие, я в безопасности, искать не надо - я взрослая и отвечаю за себя теперь сама".
- Привет - коснувшись плеча Германа слева, оказалась у него за правым. Варька тоже так делала. Даша бы, пожалуй, оскорбилась и плюнула огнем, если б ей сказали, что с восьмилетней девочкой у нее больше общего, чем стоило бы иметь, будучи "взрослой". - Удивила я тебя?
Пальто у нее забрали на входе, маленькую сумочку она небрежно поставила на край стола, подумав несколько секунд, куда ее девать. В кино героини почему-то ходили в рестораны без сумок. Они вообще почти везде ходили просто так, налегке! Или это было кино, где в рестораны не ходили... Так что перенять было негде.
"Что же заказывают взрослые девушки?", хмурясь, Даша изучала меню, которое подал официант, и по привычке облизывала губы. Да, вместе с помадой. Не привыкла она к макияжу! С едой все несложно, а вот с алкоголем...
- Как на нас действует алкоголь? - подняла взгляд на Германа и улыбнулась. Ее очень радовало, даже будоражило все это приключение! Элемент той же свободы, которая бывала только в полете. - Если я выпью, скажем, бокал вина - что будет? А если коньяка, как вы с дядей Витей?

- Спасибо! - просияла Дарья.
Она по-прежнему плохо разбиралась в человеческих критериях красоты и мерила по чужим высказываниям. Если Герман сказал, что выглядит она хорошо - значит, правильно разобралась и с нарядом, и с косметикой, и вообще у нее получается! Правильно говорила тетя Маша и на этот счет тоже: все приходит с практикой. Сначала ведь даже ходить на двух человеческих ногах было сложно, есть приборами, координировать движения с габаритами тела, а теперь даже не задумывается, в полном ладу с этим вот девичьим телом, чуточку аистиным и угловатым, как и три года назад, но такое уж сложение. Никаких пышных форм ни в каком месте не ожидается. "Радуйся, Дашка", смеялась воспитательница, "зато не будешь ныть о том, что пора худеть и что на тебя платье мечты не налезает". В целом она и радовалась.
- Неразумно, - подумав, вздохнула Дарья, - коньяк ведрами пить. Если захочется проверить, что такое напиться лучше колдунов попрошу зелья какого сварить, чтоб взяло. А то что и продукт, и деньги переводить. - Не зная недостатка в средствах, девушка была по природе очень практичной, сказывалась драконья кровь - богатства копить, а не тратить. Но уж если тратить, то так, чтобы дым коромыслом. - Понятия не имею, что мне вкусно, - призналась, посмотрев на Германа задумчиво и с любопытством, - надо тогда всё пробовать. Но, наверное, не сразу. Я видела в кино, что в ресторанах пьют что-то одно, в основном вино. Если водку, то это уже не очень красивое кино, а всё крепкое и при этом не водку пьют в американских барах, - и засмеялась, представив себя в таком. - Или дома, чтобы народ не шокировать. Представляешь их лица, если я сейчас начну по бокалу всего, что есть в меню, пробовать?
И засмеялась снова. Так ее веселила эта идея, и воображение рисовало вытянувшиеся лица.
"Ага, а потом такие же вытянувшиеся лица семьи, и вот ну нафиг, пожалуй."
- Конечно, - посмотрела удивленно, распахнув глазищи, - положено же у людей - всё в восемнадцать. Алкоголь, сигареты, - она загибала пальцы на руке по давней привычке, - вождение автомобиля, работа, секс, брак... Армия! Вот я и ждала. А почему всё в восемнадцать? Эта цифра какая-то особенная, Герман? Была какая-нибудь легенда? Ведь у людей в одном возрасте все равно разное развитие, состояние здоровья и интересы. Зачем это... уравнивание? Вот я пойду в университет значительно позже других и поэтому буду там белой вороной. Разве это правильно?
Впрочем, она сегодня сюда пришла не спорить о справедливости. У Дарьи была конкретная и очень важная цель. Подумав немного над меню и прикинув, что уже заказал Герман, она выбрала сразу десерт, чем если и удивила официанта, то не слишком.
- "Шоколадную рапсодию", - сообщила ему девушка, забыв, как обычно, об особенности своего голоса: он звучал слишком низко и оттого пугающе или многозначительно, стоило ей забыть "добавить" в него улыбки или поднять тон.
"Шоколадный бисквит, взбитые сливки, ванильный соус и свежие ягоды", обещало описание, и Даше оно понравилось. А еще... ну не бифштекс же ей в таком платье поедать! Еще пятен на подол наставит, это всё испортит. Она затеяла игру и надо играть по правилам - человеческим правилам, а по ним девушка в ресторане ест или салат, или десерт.
- Так принято говорить? Ведь тебе не грозит опьянение, почему сказал, что не будешь пить? - Ей было интересно всё, абсолютно всё.
Каждую деталь, мелочь Дарья выцепляла, рассматривала, анализировала и либо присваивала, либо отбрасывала. Прошло не очень много времени с тех пор, как ее отправили из родного леса с узелком, но тогда-еще-не-Патрикеева гордилась, как уже "очеловечилась". И продолжала стараться. Некоторые вещи ставили ее в тупик, потому что логика подсказывала, что у Горынычей как у людей быть не может, а как может... Кто, кроме Германа, сумеет объяснить? Кто доподлинно знает?
Им принесли холодную запотевшую бутылку в ведерке со льдом, дымящуюся горлышком, шипящую и интригующую. Подняв бокал за тонкую ножку, Дарья сначала принюхалась, сморщила нос. Запах алкоголя она знала, еще бы не знать. Не на отшибе больше жила. Специфический, но здесь он был тонким и кисловатым. Потом дзынькнула краем бокала о бокал Германа, улыбаясь, и отпила глоток. Колючее холодное вино защипало язык и нёбо. Оно было сладковато-кислым, терпким... необычным. Дарья покатала вкус во рту, подумала, проглотила. В горле и животе стало тепло.
- Греет, - удовлетворенно сказала девушка, отпивая еще. - И довольно вкусно. Как забродивший лимонад, если бы он мог забродить. - На тонком стекле, мутнеющем от дыхания и плывущем мелкой "росой", отпечатывались ее губы. - Герман, - прищурилась наконец на Стеклянникова, заедая долькой мандарина шампанское. Ей показалось, что вино "с пузырьками" лучше пить со сладким и сочным. Не с мясом или сыром. А торт еще не принесли, так что... - Ты точно подаришь мне что угодно, что я попрошу? Нет, честно, я не попрошу невозможного или преступного.
Подарит, да. Пока не отпирается от своего слова. Дарья улыбается торжествующе и наконец озвучивает:
- Мне восемнадцать. С этого возраста люди занимаются сексом, ну, то есть, можно открыто... Но я не человек, как бы ни выглядела. Герман, мне нужна твоя помощь. Я хочу попробовать и понять, что это такое и как должно быть. Почему столько разговоров на самом деле, - она даже бокал отставила, увлеченная тем, что наконец может сказать всё вслух, - не думай, я изучала в теории сколько смогла, но там только о людях! Не о нас. Я не могу представить у себя часть... описанных физиологических и эмоциональных реакций без того, чтобы спалить что-нибудь или нанести увечье тому, кто не выносит наших температур. Не думаю, что это принесет удовольствие, скорее, только проблемы. Сделай мне такой подарок, Герман. Научи меня. Тетя Маша всегда говорит, что без практики ничему нельзя научиться...
Официант приносит шоколадный торт, Дарья с радостью сковыривает с него шоколадные фигурки и отправляет в рот. Опустевший ее бокал наполняется снова.

Отредактировано Дарья Патрикеева (14-11-2022 22:51:43)

- А на что это похоже? - любопытствует Даша. - Опьянение.
Ей все интересно. Всё-всё! Что еще не было опробовано и тем более - что сложно будет получить. Если Герман уже в курсе, жалко ему, что ли, ей хотя бы описать? Придется общаться с людьми, чем дальше - тем больше, идти учиться, работать... Напиться вряд ли светит, но поддерживать разговоры на эту тему надо бы уметь. Она уже заметила, что люди, особенно молодые и совсем юные, отчего-то любят больше всего поговорить именно о том, что считается "плохим", "сомнительным" и "опасным". Это называется "мериться" или "похваляться подвигами", как выражался дядя Витя.
Вот начнут в присутствии Даши все наперегонки похваляться, а ей что делать?! Сказать, что любой спирт в ее крови перегорает слишком быстро, чтобы Горынычна прочувствовала, что это такое? Или что дури ей хватит при желании и своей природной, чтобы устроить такие приключения, о каких люди могут только мечтать.
- Люди все-таки странные, - поднимает светлые чуть подкрашенные брови девушка.
Это не осуждение, просто факт. Их можно было классифицировать более логично, как происходит в природе. Этапы взросления считаются по ряду процессов, которые начинают происходить. Выросли клыки, встал на крыло, ну и так далее. В этом есть логика. Изменился - больше можешь - к тебе иные требования и у тебя иные права и возможности. А тут просто количество лет. И один в эти годы может быть уже рослый и сильный, а у другого еще и усы расти не начали. Как их равнять? В поединке один другого убьет, в соперничестве за девушку - тоже смешно сказать...
Нет, люди странные. Но раз такое число восемнадцать, придется принять и это правило. Поступать и дальше как люди. Вот, Даше восемнадцать, и она пьет алкоголь открыто, с полным правом. И у нее будет секс, хотя не то чтобы ей как-то осознанно прямо хотелось. Тело ничего нового не просило. А вот мозг очень заинтересован и даже будто... вдохновлен. Новое какое-то воодушевление в Дарье, аж щеки горят.
- Прямо сейчас? - она озирается, снова поняв буквально. - Нет, не думаю. Мне нравится в ресторане, я бы посидела еще. И здесь... ну, негде? Мне так кажется. Одежду куда деть? И люди вокруг. И принято, чтобы была кровать или диван. Иногда этим занимаются на полу, ну, в кино, я видела, но знаешь, мне кажется, это снова выдумки, потому что должно быть жестко и неудобно. И грязно, но там всем на это почему-то наплевать. Даже просто лежать на полу не очень-то удобно, - Даша пожимает плечами. - Не с моими выпирающими костями, так Варвара говорит. Все время подсовывает какие-то подушки, - нет, ей ничего не кажется странным заплетать всё это - место для первого секса, Варвару, неудобство лежать на полу - в один разговор.
Красивостями... Нет, она не против, но почему?
- Почему? - немедленно озвучивает. - Потому что это как посвящение? Что-то сакральное? Я, кстати, никак не пойму, чего у людей больше: отношения как в древности, когда секс был священным, как в средние века, когда почему-то половая связь считалась грязью и позором, или современного - что это как кофе вместе выпить и нужно относиться проще? Как правильно?
"Люди вообще сами понимают, что это? Что они чувствуют? Что правильно? Такое ощущение, что это бешеное стадо, в котором каждый бежит куда-то, не разбирая дороги, но при этом уверен, что прав именно он. Возраст они назначили, а правил не смогли придумать. Хотя казалось бы..."
- Круиз - хорошо. Я люблю воду, - Даша улыбается, отправляя в рот еще ложку десерта. - Тетя Маша меня с тобой точно отпустит.